Война 1973 г. привела к нефтяному эмбарго и росту цен на нефть в 4 раза. В рамках нынешнего ближневосточного конфликта стоимость углеводородного сырья может преодолеть психологический барьер и в 200 долларов за баррель, считает политолог, юрист по международному праву Эрнест Султанов.
Антиамериканские настроения в арабском обществе резко усилились после тяжелой войны 1973 г. с Израилем, за которым стоял Вашингтон. Ситуация настолько обострилась, что у саудовского короля Фейсала фактически и не было особой альтернативы – не объявить тогда нефтяное эмбарго американцам и их союзникам вполне могло привести к потере трона. Тем более, что незадолго до этого такой прецедент уже был – его тезку иракского короля, выступившего инициатором ближневосточного НАТО – «Багдадского пакта» свергли и казнили со всей семьей.
В итоге цены на нефть выросли в 4 раза, а несправившегося с кризисом Никсона «подали в отставку» в рамках Уотергейта в августе 1974 г. После чего, Вашингтону все же удалось вернуть ситуацию на нефтяном рынке под контроль. Дело в том, что альтернативного западному рынка сбыта углеводородного сырья на тот момент просто не существовало. Если сейчас Китай и Индия совместно потребляют треть мирового нефтяного экспорта (32%), то в 1970-х годах Пекин сам перебивался экспортом нефти. Одновременно и в плане безопасности регион не мог обойтись без Вашингтона. На тот момент между Москвой и арабскими монархиями Персидского залива не было не то что стратегических, но (за исключением Кувейта и лишь формально — Саудовской Аравии) даже дипломатических отношений.
Отношения между Эр-Риядом и Вашингтоном испортились на фоне Арабской весны, а после президентских выборов 2020 г. опустились до нового минимума. Фактически администрация Байдена стала прямо угрожать наследному принцу Мухаммеду бин Салману и его окружению. Риск дворцового переворота был вполне реален, тем более, что найти подходящего кандидата на замену было не так сложно из-за напряженной обстановки внутри правящего семейства. Часть принцев итак была недовольна изменениями правил престолонаследия в пользу Мухаммеда бин Салмана, а часть — добровольно-принудительной соцнагрузкой.
Одновременно на фоне ухудшения социально-экономической ситуации в заливных монархиях повышался риск «перезапуска» Арабской весны. Дело в том, что по сравнению с пиковым 2008 г. в последующий период и вплоть до 2020 г. стоимость нефти даже без учета инфляции была в среднем ниже на 30% (100 и 69 долларов соответственно). При этом бюджет Саудовской Аравии в эти же годы формировался, исходя из цены нефти в среднем выше 80 долларов за баррель. А в 2020 г. доходы от углеводородов были в два раза ниже, заложенных в бюджете.
Таким образом к концу 2020 г. Эр-Рияд столкнулся с вызовами, связанными как с критическим падением цен на нефть, так и с угрозами, исходящими от демократической администрации в Вашингтоне. Собственно ответом на эти вызовы и стало дальнейшее развитие коалиции между странами Персидского залива и Москвой, в том числе и в формате OPEC+. Причем в результате уже в 2021 г. OPEC+ удалось увеличить доходы от экспорта нефти в 1,7 раза по сравнению с 2020 г.
В свою очередь администрация Байдена прекрасно помнила пример «ушедшего в отставку» после кризиса 1973 г. Никсона и начала предпринимать активные шаги, чтобы остановить формирование нового нефтяного альянса. Вашингтон последовательно работал по участникам коалиции, стремясь выбить их по одиночке.
При этом, что любопытно, демократическая администрация не довела до конца свою игру в Саудовской Аравии, решив воспользоваться ситуацией на Украине против России. А после того, как и на российском фланге альянса Вашингтон не удалось добиться нужного результата, демократическая администрация активизировала свою игру с Тегераном с целью реанимации обамовских соглашений.
Потенциально это был сильный ход, создававший в случае успеха угрозу для OPEC+ как в нефтяном, так и в логистическом контексте. Однако вновь достигнуть компромисса с Тегераном Вашингтону не удалось. Дело в том, что в 2014 — 2015 гг. ситуация в критически важных в военном и логистическом плане для Ирана странах — Ираке, Сирии и Ливане — была очень сложной. И без договоренностей с Вашингтоном сохранить контроль над ними Тегерану на тот момент было проблематично. Собственно поэтому иранский истеблишмент и пошел на «Ядерную сделку» с США.
Однако с тех пор Тегеран смог кардинально поменять ситуацию в зоне своего влияния. Даже в Северном Ираке, где ранее клан Барзани проводил довольно самостоятельную политику, Тегеран начал постепенно закручивать гайки. Так местное правительство лишилось независимого источника дохода от трубопроводного экспорта нефти и контроля за внешними границами автономии.
Фактически это означало, что началась новая партия, и администрация Байдена уже не могла использовать прежние карты. А поскольку новых козырей у Вашингтона не нашлось, в дело пошел шантаж очередной «инстаграм-революцией» в сочетании с дополнительным торгово-коммуникационным давлением. Ставка была видимо на то, что в условиях крайне сложной постковидной экономической ситуации в Иране либо режим прогнется, либо удастся его снести.
И в этой ситуации Вашингтон допустил еще более значимую ошибку — администрация Байдена пошла на обострение, не добившись реального результата. Вместо смены режима итогом очередной революционной волны в Иране стало смягчение на определенный период контроля за женским дресс-кодом. После революционного фарса Вашингтон попытался осложнить иранцам морские перевозки нефти. Однако иранцы не просто «поддержали», но и повысили ставки. То есть, на каждое захваченное иранское судно — Тегеран отвечал в двойном размере.
Однако агрессивная фаза игры между США и Ираном имела и более серьезные последствия. Дело в том, что в регионе не пропустили не только попытку Вашингтона устроить иранцам очередную «весну», но и самое главное в этой ситуации — отсутствие результата.
Не добившись успеха с Тегераном, Вашингтон предпринял попытку реанимировать отношения с Эр-Риядом. Но и саудитам, как оказалось, Белому дому предложить было в общем-то нечего. Военные ресурсы США были задействованы на поддержку Украины и сдерживание Китая. И в этой ситуации о военном конфликте с Ираном не могло быть и речи. А учитывая афганский опыт, Вашингтон не был готов даже на участие на стороне Эр-Рияда в йеменском конфликте.
В этом плане и на саудовском направлении у демократической администрации были откровенно слабые карты. Причем, это касалось и экономической сферы. Так сотрудничество с Москвой в рамках OPEC+ в 2022 г. позволило Саудовской Аравии впервые с 2008 г. закончить год с профицитом бюджета. А перспектива занятия «освободившихся от русских» западных рынков из-за рисков «зеленой политики» и потенциальной ценовой борьбы была малопривлекательной для Эр-Рияда.
Даже во время кризиса 1973 г. нефтяной альянс не был столь внушительной силой. Тогда основные незападные производители находились либо в контрах (Эр-Рияд — Тегеран), либо преследовали собственные цели (Москва). В нынешних же условиях Саудовская Аравия, Иран и Россия оказались на одной стороне баррикад. В этом плане показательно, что саудовский и иранский лидеры были в числе первых, кто выразил поддержку российскому руководству во время июньского инцидента.
Новый уровень влияния альянса проявился не только в самих действиях по управлению ситуацией на нефтяном рынке, но и в их постоянстве. Фактически в первые с 1973 г. альянс столь последовательно проводит свою политику. В первый раз решение о снижении было принято в октябре 2022 г. в ответ на полугодовую нефтяную интервенцию Вашингтона. Только если США, использовавшие до половины стратегических нефтяных резервов, добавили по миллиону баррелей в день, то OPEC+ ответил на это в двойном размере. Во второй — в апреле 2023 г. в ответ на внедрение G7 потолка цен на российскую нефть. Дело в том, что потолок фактически толкал вниз цены на всю нефтяную корзину. Наконец в июне 2023 г. на фоне рецессии в Германии и США OPEC+ принял решение о дополнительном снижении объемов экспорта до конца года.
Таким образом, как и в 1973 г. альянс оказался в состоянии системно влиять на мировой нефтяной рынок. Теперь после того, как альянс сыгрался, пришло время и для следующего этапа игры на повышение. Формальным основанием для него как раз и может стать нынешняя война в Палестине, в которой Вашингтон слишком предсказуемо выступил на стороне Израиля. Причем, чем дольше будет продолжаться конфликт, тем больше будут усиливаться антиамериканские и антизападные настроения среди населения арабских и в целом мусульманских стран. Собственно это будет вполне естественной причиной для оказания давления на нефте-газовый рынок со стороны альянса. И если в рамках кризиса 1973 г. – 1975 г. цены на нефть выросли в 4 раза, то в нынешней ситуации они вполне могут преодолеть психологический потолок в 200 долларов за баррель.
